– А зачем это было сделано? Ведь вследствие этого нам пришлось во время войны пойти на разворачивание производства новых образцов танков, что, несомненно, вызвало временное падение их производства. Почему, как вы считаете, пошли на подобные трудности?

Алекс пожал плечами.

– Мне трудно сказать. Я же не специалист, – он задумался. – Тут можно предположить, что, во-первых, это было сделано для того, чтобы заставить немцев сосредоточиться на разработке вооружения и боевой техники, способной противостоять именно такому противнику, с которым они столкнулись в первые дни войны, в то время, как у нас уже вовсю разрабатывалось и готовилось к производству новое поколение. Насколько я читал, опытные образцы тех же Т-41 и ИС начали испытания ещё в сороковом. Да и то, что армия в сорок первом не была вооружена всей номенклатурой кумулятивных и подкалиберных снарядов, хотя они были уже вполне разработаны и не только приняты на вооружение, но и производились, но так, потихоньку и на склад, не выдаваясь в войска, как, кстати, и РПГ типа фаустпатронов моей изначальной реальности, и всякие там «Колосы»[106], тоже об этом говорит. – Алекс хитро сморщился. – Ой, чувствую, Владимир Кириакович хорошо в материалах покопался. Да и Бориса Львовича тоже затянул.

– Ну, этого и затягивать не надо, – усмехнулся в ответ Сталин. – Сам в любую дырку без мыла влезет.

– Это точно, – кивнул парень. – И, кстати, в ту же копилку вот ещё какой факт. Здесь бронированный штурмовик Ил-2 за время войны прошёл эволюцию, обратную той, которая произошла в моей первой реальности. Там сначала поставили на вооружение его одноместный вариант и лишь с сорок третьего года перешли к массовому производству его двухместного варианта. А здесь всё получилось наоборот. Сначала в серию пошёл двухместный, а с начала сорок третьего начали производить одноместный вариант.

– Вот как? И почему?

– Точно не знаю. Сам факт отметил, но подробностями не интересовался. Впрочем, кое-какие предположения я готов сделать.

– Интересно…

– Дело в том, что я читал, будто в конце войны, когда наши ВВС завоевали полное господство в воздухе, пилоты штурмовиков начали оставлять своих воздушных стрелков на земле. Это разгружало самолёт и позволяло либо увеличить боевой радиус, либо догрузить штурмовик дополнительной боевой нагрузкой. – Тут Алекс вздохнул. – То есть, увы, получилось, что, когда штурмовикам были позарез нужны стрелки, их либо вообще не было, либо их приходилось сажать в кустарно сделанную кабину практически без бронирования и вооружать чем придётся, вследствие чего потери среди них были очень большими, а когда самолёты стали штатно оборудовать бронированной стрелковой точкой, выяснилось, что они уже не очень-то нужны… Так что, скорее всего, Владимир Кириакович тоже прочитал нечто подобное.

– Хм, весьма вероятно, вы правы, – задумчиво произнёс Сталин. – Но вернёмся к причинам смены на конвейере моделей танков.

– Ага, – кивнул парень. – Я думаю, основная причина в том, что, несмотря на всю подготовку, наши всё равно опасались не выдержать первого удара немцев и потерять слишком большую долю промышленного потенциала, и поэтому было принято решение готовиться к долгой войне. Вследствие чего, похоже, было решено не выкладывать сразу же все козыри на стол и не наталкивать противника на опасные новые идеи… ну, или ускорять его работу над ними. Так что в сорок первом войска вооружили только тем, что на тот момент было вполне эффективным, но, так сказать, без большого потенциала, то есть ПТР, а не противотанковые гранатомёты, обычные калиберные бронебойные, а не подкалиберные и кумулятивные снаряды, танки с бронёй в пятьдесят и семьдесят пять, а не в девяносто пять и сто двадцать миллиметров и с трёхдюймовками, а не с восьмидесятипяти- и стопятимиллиметровками. И, сами посудите, всё получилось отлично – немцы, столкнувшись с Т-76 и НБ, свои орудия ПТО, «Тигры», «Пантеры» и «Фердинанды» с «Насхорнами» и так далее разрабатывали, имея в виду противодействие именно этим машинам и именно таким противотанковым средствам, а нарвались на Т-41, очень напоминающий Т-44 моей изначальной реальности, и ИСы, а также кумулятивные и подкалиберные боеприпасы полевой артиллерии и переносные ракетные комплексы ПВО. Поскольку, когда понадобилось, у нас уже были не только новые образцы с нужными характеристиками, но и их солидные запасы на складах. За два года вполне успели накопить, не сильно отвлекая мощности от производства продукции, идущей напрямую на фронт. Вследствие чего, когда понадобилось, смогли сразу массово перевооружить войска и снабжать их, пока шла перестройка под производство этих боеприпасов всех остальных производственных линий. Поэтому немецкие «кошки» сразу же по появлении перешли в разряд вполне себе драных… Во-вторых, отработка конструкции. Потому что, несмотря на отличающийся внешний вид, новые машины взяли от старичков очень многое. Движки, ходовая часть, трансмиссия, вспомогательная силовая установка – всё это перешло на новые машины с минимальной модернизацией, но зато полностью отработанными и избавленными от слабых мест. Так что переход прошёл без особенных проблем, так как я как-то не нашёл информации, что Т-41 и ИС, пошедшие в серию с ноября сорок второго, страдали какими-то серьёзными «детскими болезнями». Согласно мемуарам, с Т-76 и НБ так даже больше мучились. Хотя и их такими уж проблемными не назовешь. Я в своё время про Т-34 и КВ куда больше ужасов читал – и движки у них из строя выходили чуть ли не через двадцать часов работы, и пальцы гусениц крошились только в путь, и с прицелами гемор аж до самого конца войны тянулся. А здесь так, мелочи. Так что здесь наши точно хорошо подстраховались. Ну, и экономия! Тот же Т-76 был процентов на тридцать дешевле и менее материалоёмкий, чем Т-41, что позволило сэкономить весьма значительные средства, да и в освоении промышленностью он из-за этого всё-таки был полегче, чем свой более сложный и дорогой потомок.

– Понятно. А ещё какие-нибудь отличия в бронетехнике есть?

– Да много! Например, к моему удивлению, последняя предвоенная серия лёгкой бронетехники обошлась практически без танков. То есть на базе нового лёгкого гусеничного шасси клепали всё – БТРы, лёгкие самоходки ПТО, штурмовые орудия, ЗСУ, лёгкие САУ с только лишь противопульной бронёй, вооружённые стодвадцатидвухмиллиметровыми гаубицами и даже стопятидесятидвухмиллиметровыми мортирами, причём прелесть в том, что последние были немецкой разработки[107], самоходные миномёты, разведывательные машины и машины передовых авиа- и артиллерийских наводчиков, транспортёры боеприпасов и бронированные тягачи переднего края, в которых нашлось место не только расчёту, но и БК, и шанцевому инструменту[108], а вот танков с основным вооружением в виде пулемёта калибром четырнадцать с половиной миллиметров, как это было запланировано в той программе, что я приволок Михаилу Васильевичу, почему-то делать не стали. Так что и Освободительный поход, и Финскую наши танкисты здесь, в отличие от прошлых реальностей, прошли на уже довольно стареньких Т-33. А новые средние и тяжёлые танки в этот момент гоняли на полигонах и оснащали ими танковые училища и танковые школы младших командиров… Но в целом, даже учитывая отсутствие последней генерации лёгкого танка, гамма лёгкой бронетехники в этом такте оказалась куда шире, чем в любом из более ранних. Например, только в этом такте впервые на вооружении РККА ещё до войны появились колесные ЗСУ на базе забронированных полноприводных грузовиков со спаренной установкой четырнадцати с половиной миллиметровых пулемётов…[109] Да и вообще, самым бросающимся в глаза изменением стало резкое увеличение у наших вооружённых сил возможностей ПВО И ПТО.